— Похоже, здесь все знают, где вас можно найти, — прервал его Мариссель.

Эдер с готовностью повернулся, и улыбка исчезла с его уст. У входа стоял полицейский в форме и какой-то человек в теплом не по сезону костюме. Они подошли к столику.

— Прошу извинить, — пророкотал полицейский. — Господин следователь прибыл из города и желает с вами поговорить.

— За обедом это будет даже приятнее, — спокойно произнес Эдер. — Присаживайтесь, господа.

— Ну, ежели не испорчу вам аппетит, — следователь по-хозяйски расположился рядом с Черил.

Полицейский пробормотал что-то невнятное и исчез. Он, верно, не хотел демонстрировать свои гастрономические пристрастия в присутствии высокого городского начальства, а может быть, получил на сей счет прямые инструкции.

— Мне то же, что и господам, — распорядился следователь, когда подошла официантка. — Полагаюсь на ваш вкус, господин директор. Вдруг это поможет мне быстрее проникнуться здешней атмосферой и разобраться в этой прискорбной истории. Как вы считаете? — он повернулся к Черил.

Девушка неопределенно покачала головой. Она жевала кусочки свежеподжаренного хлеба с сыром и без особого интереса следила за разговором мужчин.

Принесли суп, и следователь с удовольствием принялся за него, придерживая спадавшую салфетку. Очистив тарелку, он вспомнил, что не успел представиться:

— Моя фамилия Вессель. Я — следователь палаты по уголовным делам.

Черил улыбнулась. Мариссель вежливо склонил голову. Он не знал, огорчаться ли ему, что эта поездка обернулась невольным участием в невеселой истории, или воспринимать все спокойно, поскольку происходящее ни к нему, ни к Черил не имеет никакого отношения.

— Уголовное дело уже возбуждено? — спросил Эдер.

Вессель стремительно развернулся к нему.

— Да, прокурор счел необходимым провести дознание. Скажу честно, — он понизил голос до шепота и склонился над самым столом, вынуждая к тому же Черил и Марисселя, — пока что у меня нет оснований кого-либо подозревать. Но закон требует выяснения всех обстоятельств дела.

Следователь развел руками. Эдер взялся за салат. Мариссель последовал его примеру. Зеленый салат понравился и Черил.

— Скажите, господин директор, — следователь обратился к Эдеру. — Что вы сами думаете о смерти госпожи Шарф?

Неофициально, разумеется. Мне сказали, что вы старожил, знаете каждого, а половина поселка еще и училась у вас. У вас и вашей жены, — счел он необходимым добавить, выказав знакомство с биографией Эдера.

Эдер был не расположен к долгим разговорам.

— То, что произошло в доме Герды Шарф, в любом случае подлежит суду не земному, а высшему, — сказал Эдер.

Следователь Вессель насторожился.

— Герду Шарф никто не убивал, — пояснил Эдер. — Она ушла из жизни по собственному желанию. Тот, кто помог ей, мог руководствоваться разными мотивами — возвышенными или низменными. Но уголовного преступления он не совершал.

— Вот тут вы ошибаетесь, господин директор, — бодро заметил следователь. — Есть статья уголовного кодекса, предусматривающая наказание за такую, как вы изволили выразиться, гуманную помощь.

— Ну, этой статьей в последнее время почти не пользуются, — возразил Эдер. — Достаточное число врачей в Федеративной Республике избавляет неизлечимо больных пациентов от ненужных мучений.

— Уголовная ответственность не отменена, — настаивал следователь. — Другое дело, что прокурор, изучив обстоятельства дела, вправе не передавать дело в суд, а суд вправе не выносить обвинительного приговора. Но расследование должно быть проведено. И потом, господин директор, я слышал о вас как об исключительно справедливом человеке. Неужели ваша совесть может мириться с тем, что кто-то спровадил госпожу Шарф на тот свет ради материальной выгоды?

— Людям свойственно даже к благим делам примешивать личный интерес, — философски заметил Эдер.

— Доктор Гебхард всех лечит в округе? — вдруг спросил следователь.

— Теперьуже нет. Став главным врачом клиники, он вынужден был сократить практику, но кому-то, большей частью старым пациентам, продолжает оказывать услуги.

Мужчинам принесли свиную отбивную с жареным картофелем и красной капустой. Черил предпочла запеченную на углях рыбу. Мариссель налил ей белого вина, а себе минеральной воды. Следователь и Лотар Эдер пили местное темное пиво и с сочувствием смотрели на Марисселя, который отказался от пива, и тем самым лишил себя главного удовольствия в жизни.

— По какому принципу доктор Гебхард выбирает себе пациентов? — поинтересовался следователь.

Он энергично жевал, но даже отбивная не могла отвлечь его от дела. Его маленькие глаза-буравчики поочередно осматривали Эдера, Марисселя и Черил.

— Думаю, по меркантильным соображениям, — подумав, сказал Эдер. — Как главному врачу, ему важно сохранять контакты с людьми, имеющими вес в Кельне. Ну и богатый пациент лучше бедного.

— Разве Герда Шарф относилась к числу влиятельных людей?

— Ее муж пользовался в свое время большим авторитетом… Но в данном случае, скорее, размер гонорара решил дело.

Следователь Вессель вытащил из портфеля блокнот и после каждого ответа Эдера делал себе какие-то пометки. Хотя Черил сидела рядом и позволила себе нескромно заглянуть в блокнот, она ничего не разобрала: худшего почерка она еще не видела.

— А какие отношения связывали доктора Берфельде с госпожой Шарф? — задал новый вопрос следователь.

— Когда-то очень хорошие. Ее сын, как вы уже наверняка знаете, женат на племяннице доктора Берфельде. Потом, когда Герда отказалась давать деньги сыну-оболтусу, Берфельде, говорят, попробовал закатить ей скандал. Но Герда была женщина резкая и своенравная. Она выставила Берфельде. С тех пор они не здоровались, даже в церкви.

— Ночью вы что-нибудь особенное слышали?

Эдер покачал головой.

— А вы? — следователь внимательно посмотрел на Черил и Марисселя.

— Я спала как сурок, — ответила Черил.

— Засыпая, я слышал шум подъезжающих автомобилей, — добавил Мариссель. — И больше ничего. Проснулся, когда пришел полицейский.

Следователь вновь вернулся к Эдеру. Разговаривая с гостями, он лишь выполнял необходимые формальности. На показания Эдера он рассчитывал всерьез.

— Вы прожили здесь столько лет, господин директор. Были ли у госпожи Шарф враги?

Эдер задумался.

— Герда, повторяю, была женщина жесткая, властная. Ее муж только у себя в конторе был хозяином. Дома всем руководила она. Но жесткость уживалась в ней с чувством справедливости. Нет, я не могу представить себе, что у нее были настоящие враги.

Следователь доел кусок шоколадного торта, допил чай, расплатился, оставил на блюдечке мелочь и, несмотря на сытный обед, неожиданно легко поднялся.